Когда маленькую Эми привезли к ее бабушке, это стало началом праздника длиной в месяц. Она утопала в любви и заботе взрослых.
Как было бы замечательно, думала я, чтобы вся эта щедрая любовь помогала ей всю жизнь. Но когда я достаточно насмотрелась на Эми и обратилась к ее матери, чтобы поделиться своим восхищением ее дочерью, то увидела, что она была чем-то встревожена и обеспокоена. «Сейчас все просто замечательно, — сказала она в ответ на мой вопрошающий взгляд, — но что произойдет, когда мы вернемся домой? Она привыкла быть в центре всеобщего внимания и ждет, что каждый, кто входит в дверь, несет с собой новую игрушку для нее. Как мне потом отучить ее от привычки ждать к себе такого внимания? Это будет ужасно!»
Так думают многие родители. Есть универсальные правила, в которые верят они все. Вот некоторые из них:
— Не берите ребенка на руки, когда он плачет ночью, это войдет в привычку.
— Приучайте ребенка пробовать новую пищу, иначе будет трудно приучить его к новой еде.
— Если вы не отшлепаете ребенка, когда он пытается ударить малыша, у него войдет это в привычку и он будет без конца обижать маленьких.
Я часто пыталась выяснить, откуда появляются такие нелепые правила воспитания. Жизненный опыт должен был давно убедить нас в том, что они ошибочны.
Я и сама была жертвой подобной логики, когда была молодой матерью. Педиатр должен был постоянно меня убеждать, что моя дочь не будет есть только протертую пищу и засыпать только при свете лампы, когда выйдет замуж! А мне следовало бы быть умнее, потому что к тому моменту, когда у меня родилась дочь, я уже довольно долго изучала психологию и внимательно проштудировала многие исследования в области привычек. Доказано, что привычки невечны и многие из них исчезают с годами. Когда потребность, лежащая в основе привычки, удовлетворяется, она бесследно исчезает.
Плачущий младенец действительно перестанет плакать, когда он наконец утешится. Дети действительно начинают проявлять интерес к разнообразной пище, когда удовлетворяется их потребность в знакомом и похожем. Братья и сестры действительно перестают обижать младших, когда удовлетворяется их потребность во внимании и поддержке со стороны взрослых.
Работая с приемными детьми, которые раньше воспитывались в детских домах, один из психологов пришел к выводу, что их неспособность приспособиться к жизни в семье является следствием эмоциональной депривации, которой сопровождалось их раннее детство. Это были дети, которых бросили еще в младенчестве, и они редко испытывали к себе любовь взрослых. Многие из них постоянно переходили от одних приемных родителей к другим, и специалисты, которые ратовали за ликвидацию детских домов, ощутили, что их вера в новые подходы может быть поколеблена. У этих детей развивались такие «привычки», как воровство, сквернословие, склонность к поджогам и побегам, они плохо учились.
Психологи пришли к выводу, что все эти наклонности развились у них из-за того, что все они были лишены любви и заботы взрослых в первые месяцы жизни. Один из американских психологов получил разрешение на исследование, арендовал особняк в Нью-Йорке, нанял штат социальных работников, нянь, воспитателей и психологов и оборудовал комнаты этого дома большими колыбелями, качалками и игрушками для дошкольников. Затем он отобрал для проведения эксперимента две группы мальчиков в возрасте от семи до одиннадцати лет. Все они сменили за короткий период две, а иногда и три приемные семьи. Одна группа продолжала жить у приемных родителей, где за ними присматривали как обычно. Вторую группу перевели в особняк, где каждому был выделен персональный воспитатель, человек, который должен был постоянно уделять ему внимание на протяжении неопределенного срока.
Каждому мальчику говорили: «Когда ты был маленьким ребенком, тебе приходилось очень тяжело. Некому было уделить тебе внимание, в котором ты нуждался, ни у кого не было времени играть с тобой. Давай представим, что ты опять маленький. В этот раз все будет иначе. Ты можешь ложиться в колыбель, тебя могут качать в качалке, даже поить молоком из бутылочки, если тебе хочется. Тебе не нужно ходить в школу, ты можешь играть с другими детьми, здесь в подвале есть песочница и лесенки для лазанья; можешь рисовать красками, играть с глиной или строить из кубиков, и у тебя будет собственная кукла или мягкая зверюшка. Ты можешь представлять, что ты маленький, сколько тебе захочется, а когда ты перестанешь этого хотеть, ты сам скажешь нам об этом».
Вначале дети думали, что, предлагая им все это, взрослые смеются над ними. Они стали еще более неуправляемыми, многие из них не обращали никакого внимания на воспитателя. Но через неделю они впитывали внимание, как губка, и каждый по-своему вернулся к более ранней стадии развития. За несколько месяцев все они «повзрослели» по собственному желанию. Затем их отдали на воспитание новым приемным родителям. У 80% тех мальчиков, которые пережили возврат к младенчеству, дела пошли хорошо, и они освоились и привыкли к семье.
Из этого исследования вовсе не следует, что все неблагополучные дети должны пройти через нечто подобное. Из этого и многих других исследований мы вынесли важный урок: неудовлетворенные потребности не исчезают, пока они не удовлетворены, они закрепляются очень прочно. Если у ребенка на любой стадии развития не удовлетворяется одна из его потребностей, ему становится трудно, порой невозможно, продолжать расти и развиваться.
Ярким примером этого служит нытик Эндрю. В возрасте семи лет он без конца хныкал, доводя родителей до белого каления. С каждой просьбой, с каждой жалобой он обращался к родителям ноющим голосом. Казалось, что он всегда готов расплакаться. Его отец решил, что единственный способ искоренить эту привычку — это не замечать его, пока он не прекратит канючить. «Пока ты не сможешь говорить со мной нормальным голосом, я не собираюсь слушать тебя», — предупредил отец. В этом случае он опирался на распространенное мнение, что надо разрушить привычку, пока она не закрепилась. Но его слова не помогли. Нытье не только не прекратилось, но становилось день ото дня сильнее. В конце концов, отчаявшись, родители Эндрю согласились с предложением своего домашнего доктора обратиться за помощью в детскую консультацию. Там они узнали о сыне кое-какие весьма интересные вещи.
Эндрю было чуть больше года, когда родился его младший брат. Вторую беременность мать переносила тяжело и была вынуждена довольно долго лежать в постели. Еще один братик родился, когда Эндрю не было и трех лет, так что к семи годам его жизнь, за исключением первых месяцев после рождения, проходила в тени других. Во II классе к ним пришла очень строгая и суровая учительница. На ее уроках запрещалось разговаривать; в холлах дети выстраивались молчаливыми двойными шеренгами; для того чтобы выйти в туалет, требовалось специальное разрешение; детям не помогали справиться с «непослушными» ботинками, а на доске вывешивались плохие оценки тем, кто забывал сказать «спасибо» или «пожалуйста», когда это было нужно. От маленького мальчика требовалось так много, а он так страдал от эмоционального голодания, недостаточного внимания и заботы. Не сумев справиться с новыми требованиями, он стал вести себя как маленький ребенок — это была его защитная реакция.
Он переставал ныть, когда с ним обращались как с младенцем. Он сидел на коленях у матери, папа читал ему (одному!) перед сном, хотя он мог читать и сам, с ним с одним ходили в магазин игрушек, оставив братьев дома с няней, он мог остаться на выходные с бабушкой и дедушкой, ему разрешалось тихо играть в своей комнате с кубиками и пластилином, вместо того чтобы присматривать во дворе за братьями… Все это и долгий разговор с директором школы, в результате чего мальчика перевели в класс к другой учительнице, которая полагала, что семилетним детям необходимы внимание и любовь даже в школе, помогли Эндрю избавиться от дурной привычки.
Двенадцатилетняя Линн «взяла за привычку» брать без спроса вещи, которые ей не принадлежали. Как только родители находили предметы, которые, как они знали, она взяла в магазине или в доме у друзей, они лупили ее. «Чтобы выбить из нее эту привычку», — говорили они. Но это не помогало, так что пришлось усилить наказание: запретить развлечения. И это не принесло успеха, больше того, появились новые дурные привычки: вранье, прогулы, поздние возвращения домой…
Воровство, когда оно становится привычным, — яркое доказательство того, что не удовлетворены какие-то важные потребности ребенка. Все дети время от времени испытывают непреодолимое желание взять что-то, что им не принадлежит, но когда это входит в привычку, — это сигнал, крик о помощи. Двенадцатилетние дети, вероятно, больше чувствительны к ужасному ощущению отвращения к себе, неуверенности в своих силах. Они меняются столь быстро и драматично, их взросление неизбежно рождает различного рода пугающие ощущения. Если ребенка бьют или сурово наказывают, это только усиливает у него чувство, неуверенности в себе и собственной ненужности, а впоследствии приводит к закреплению привычки, которая становится отражением этих ощущений.
Исчезнет привычка или нет, полностью зависит от того, насколько Линн сможет с надеждой смотреть в будущее. Вовсе не значит, что надо разрешить ей красть, надо помочь ей справиться с мучительными переживаниями. Наказание редко приводит к исчезновению привычки, потому что оно обращено к стоящей за ней потребности. Нытик может бросить ныть, но начать сосать палец; врун может бояться обманывать, но вместо этого он начнет заикаться. Родители должны признать свои естественные страхи и склонность впадать в истерику по поводу той или иной привычки. Но они должны стремиться к тому, чтобы найти разумные и продуктивные способы узнавания, какую именно потребность выражает эта привычка, и удовлетворить ее как можно более эффективно.
Вернемся к счастливой, обожаемой и любимой маленькой Эми — портит ли ее такое внимание? Что произойдет с привычкой быть «звездой», когда пьеса кончится? Вероятно, некоторое время она будет весьма изумлена и даже очень сердита. Но, принимая любовь, она обретает внутренние ресурсы, умение двигаться вперед к решению новых задач, новым впечатлениям. Она будет чувствовать себя достаточно уверенно, чтобы общаться с другими детьми, не бояться, оставаясь с няней, играть самостоятельно, когда мама занята.
Я сказала матери Эми: «Представь, что мы знали бы, что в ближайшем будущем наступит великий голод и Эми будет страдать от недоедания. Оправданно ли будет готовить ее к этому обстоятельству, ограничивая ее в пище, в витаминах и минеральных веществах, так чтобы она привыкла к нему. Это было бы просто глупо. Ощущение, что тебя любят, столь же важно, как и пища, и если ребенок получает этот эмоциональный заряд, он сослужит ему хорошую службу в тех тяжелых обстоятельствах, которые наступят позднее, когда он станет взрослым. Хорошо упитанный ребенок имеет больший шанс выжить в голод, чем недоедавший, в любом случае — касается ли это пищи или чувств».
Источник: Ле Шан «Когда ваш ребенок сводит вас с ума».
Правда и выдумки о привычках
